Книга Желтое, зеленое, голубое[Книга 1] - Николай Павлович Задорнов

ГЛАВА I

Морской катер с высокими бортами шел вниз по реке.

Солнце еще не всходило, но отсвет зари, падавший с перистых облаков, все ярче выделял небольшую светлую группу пассажиров на чисто вымытой палубе перед рубкой.

Мотор почти стихал, когда судно двигалось вровень с густым лесом, подходившим к самой воде, а вбегая в мрак под скалами, опять звучал грозней, громче и тревожней.

Леса на далекой высоте, сумрачные в этот час, казались темной щетиной. Видны длинные стволы берез и лиственниц, похожие на тонкие хлысты. Зелень шапок едва заметна. Но выше скал и между ними, по склону хребта, мохнатая зелень покрывает все, как мох, и лес стелется к воде.

Иногда вблизи левого борта проплывал луг на склоне сопки со множеством красных тюльпанов среди свежей зелени и сразу убегал в тайгу.

За рекой, на правом берегу, было светлей. Совершенно новый белый город выступал там своей чистотой и свежестью из темноты громоздившихся над ним лесов и хребтов. Высились огромные, сложенные из красного кирпича и частично оштукатуренные доки судостроительного завода.

За стеклом рубки татуированные волосатые руки старшины ворочали штурвал. Иногда стучал трос. Перед стеклом, на свежекрашеной банке — так называют скамейку моряки — сидел седой высокий сероглазый человек, чисто выбритый и стриженный коротко, одетый в серое легкое пальто.

Вокруг него на той же скамейке и напротив, стоя, но не теснясь, расположились его спутники в опрятных светлых и синих костюмах.

Сегодня выбрался впервые за лето свободный день, и секретарь горкома партии Петров с несколькими руководящими работниками города и стройки смог отправиться на прогулку.

Легко дышится. Воздух пьянит после бесконечного сидения в кабинете. Но первый секретарь даже на прогулке — в центре внимания, и это тяготит.

Катер от города ушел сюда к другому берегу, чтобы, избегая задворок строек и многочисленных грузовых пристаней, спуститься под живописными обрывами. Отсюда чище и торжественней вид строящегося города.

Но чем ниже спускались по реке, тем уже становилась его панорама, и когда старшина резко переложил руль, то весь город стал разворачиваться и уходить, как менявший курс огромный белый крейсер.

У борта, опершись на него дочерна загорелыми руками, стоял тонкий, очень молодой человек в белой рубашке, которую заполаскивал легкий ветер. С несколько странным выражением вдохновения во всей фигуре он смотрел на отплывавший берег.

Пейзаж переменился. Густой лиственный лес из дубов и кленов слился на берегу в сплошную мохнатую массу и сползал с хребта змеевидными грядами, которые были разделены промежутками густого красного тумана и темными вершинами гор, похожими на шапки. Солнце, еще закрытое ими, как бы в гневе выбрасывало полымя.

Петров, как почти и каждый из присутствующих, глядя сейчас на Раменова, думал, что парень этот в самом деле прирожденный художник. Не ошиблись в нем. И не зря пригласили сегодня на прогулку. «Перспективный товарищ», как говорят «в аппарате».

Когда Георгий отступал на шаг-другой, гибкость и живость движений делали его странно картинную позу живой и естественной. Иногда он выхватывал из карманчика рубашки маленький блокнотик и что-то быстро рисовал или записывал.

Петров тоже видел и чувствовал красоту пейзажа и понимал настроение художника. И спутники секретаря горкома отдавали должное красотам природы. Но их, как-то невольно, более занимали две молодые стройные женщины, стоявшие у борта неподалеку от художника спинами к обществу. Русая Нина Раменова в красных туфлях, в руках с мужниным альбомом, и белокурая жена инженера и сама инженер Ольга Вохминцева, рослая, с угловатыми плечами, как у девочки.

Петров в душе несколько завидовал художнику, его молодости, независимости.

У Раменова хороша картина «Первые строители». Изображен митинг совсем молодых, зеленых парней, прибывших весной вслед за льдами на двух пароходах и высадившихся на таежном берегу, чтобы начинать стройку. Тут и пароходы здорово написаны, льды… Нет еще листвы, но все весеннее, солнечно-желтое, светло-голубое, зеленое… Много света, картина сразу захватывает внимание еще до того, как разберешь, что на ней изображено. И люди все живые, каждый с чем-то своим на лице, верно схвачено общее настроение, правдиво, без прикрас, но как-то очень трогательно. Только краски уж очень живые для здешних суровых мест. Некоторым не нравится, уверяют, что солнечный свет не бывает зеленым. Как не бывает, все бывает, что видит художник. На то он и художник! Да ведь не весь свет зеленый, лишь в оттенках!

Недавно картину купил краевой художественный музей. О Раменове написали статью в газете, а потом появилась заметка в краевом партийном журнале.

К художнику подошел высокий сухощавый инженер Вохминцев и дружески обнял его. Обернувшись, молодые женщины подвинулись по борту к своим мужьям. На светлом лице Раменовой — кроткая улыбка. Вохминцев, показывая на дальний хребет, что-то объяснял. Он, наверное, рассказывал, что там через перевал строится между двумя вершинами железная дорога. Это новый путь на океан. Сейчас идут работы на седловине.

В том направлении он ни на что другое показывать не мог.

Раменовых посоветовал пригласить на прогулку инженер Вохминцев. С Георгием он дружит. Раменов очень интересуется первостроителями, как называли тех, кто пришел на стройку в первую весну с первым отрядом комсомольцев. А Вохминцев «старый комсомолец».

Время напряженное. В искренность договора с Германией никто не верит. Тихо, незримо стремятся провести перевооружение.

Петров чувствовал, что руководство, несущее на себе массу обязанностей, живет напряженно, но однообразно; как это ни странно, что-то появляется у некоторых в быту мещанское. Секретарь горкома охотно согласился свести свое окружение с «беспартийным талантом». Да и Раменов пообщается с руководителями запросто, может быть, узнает что-то новое, ему подскажут и потом в чем-то посодействуют. Народ у нас в большинстве скромный, может быть невидный, но ведь это люди, которые своими руками создают весь огромный новый мир. Некоторые руководители еще недавно работали на шахтах, у станков.

У Раменова глаз острый. Пусть-ка и он приглядится. Вдруг да и объяснит нам, чего мы про себя не знаем.

Раменов не из тех нахалов, которые, познакомившись с начальством, потом обивают пороги кабинетов с просьбами отпустить им масла или муки.

Он шел в гору, работал много. Он до сих пор иногда оформляет постановки в театре. Увлекся краем, природой, любит путешествовать, запросто познакомился с инженерами и рабочими. Рисует много и охотно, часто бродит по тайге. Помещает в газетах рисунки, редко — карикатуры.

Нина Раменова работает в редакции военной